Нейронаука раскрывает тайны воздействия искусства на мозг

Журнал «Monitor on Psychology» Американской психологической ассоциации (APA) опубликовал масштабный обзор последних исследований в области нейроэстетики. Обзорная статья Кирстен Уэйр «Что происходит в мозге, когда мы воспринимаем искусство» детально анализирует, как творчество влияет на наши нейронные сети, способствуя личностным преобразованиям и улучшая здоровье.

Глубокая трансформация: от Ротко до клинической практики

В материале приводится показательный пример Часовни Ротко в Хьюстоне, где абстрактные полотна провоцируют у посетителей сильные переживания. Мэттью Пеловски из Венского университета, изучив журналы отзывов, обнаружил множество описаний глубокого самоанализа и трансформации. «Это всего лишь фиолетовая краска, — сказал Пеловски. — Она не двигается, не меняется и ничего не делает с ними внешне, но в их телах и разуме происходят удивительные вещи». С коллегами он в своём обзоре установил, что люди с высоким уровнем открытости и эмпатии получают более значимый опыт от искусства. При этом опыт и культурные факторы, в том числе религиозность, влияют на восприятие искусства, считают Иосифян М. и коллеги.

Сьюзан Мэгзамен, основатель Международной лаборатории «Arts + Mind Lab» при Университете Джонса Хопкинса, подчёркивает: наука подтвердила, что мы нейробиологически запрограммированы на восприятие искусства, которое вносит вклад в наше благополучие.

Способность искусства влиять на самочувствие и здоровье человека подтверждается множеством исследований. Всемирная организация здравоохранения в своём отчёте указывает, что занятия искусством и арт-терапия могут снижать симптомы депрессии и тревоги, облегчать боль, помогать в восстановлении после травм, замедлять когнитивное снижение и усиливать социальную сплочённость. Например, музыка способствует развитию речи у детей и формированию новых нейронных связей у взрослых после инсульта. Танцы улучшают равновесие и функциональную мобильность у людей с болезнью Паркинсона.

Но искусство влияет не только на физическое состояние. Как отмечает Эдвард Вессел, вычислительный когнитивный нейробиолог из Городского колледжа Нью-Йорка, искусство может менять то, как мы видим мир. В последние годы учёные отошли от классических философских вопросов о природе красоты и сосредоточились на процессах, благодаря которым искусство способно нас трансформировать. При этом воздействие искусства глубоко индивидуально. Сеть пассивного режима работы мозга — область, связанная с самоанализом, — активируется, когда человек взаимодействует с искусством, которое он находит лично значимым.

Анатомия эстетического переживания

Чтобы понять механизм воздействия искусства, исследователи пытаются измерить сам эстетический опыт. Анжан Чаттерджи, профессор неврологии, психологии и архитектуры из Пенсильванского университета, вместе с коллегами разработал таксономию для описания визуальных эстетических переживаний. Они выделили 17 параметров, связанных с внешним видом произведения (например, «красочный», «противоречивый», «сбалансированный»), и 11 параметров, описывающих реакцию зрителя («гнев», «спокойствие», «удовольствие»). Эти параметры реакции, в свою очередь, сводятся к четырём основным категориям: позитивные эмоции, негативные эмоции, чувство погружённости и трансформационный опыт.

Мэттью Пеловски, доцент психологии Венского университета, провёл схожее исследование, опросив сотни посетителей музеев. Реакции людей на искусство можно разделить на пять паттернов. Некоторые остаются равнодушными или скучают, другие чувствуют дискомфорт или вызов. Третьи испытывают гармоничный отклик, схожий с погружённостью. И, наконец, две группы сообщают о трансформации — «малой» и «большой». Малая трансформация — это ощущение, что ты чему-то научился или нашёл новый смысл, без чувства кардинальной внутренней перемены. Большая трансформация — это переворот в мировоззрении, который, однако, часто сопровождается негативными чувствами из-за крушения привычной картины мира. Пеловски предполагает, что искусство, вызывающее малую трансформацию, может быть идеальным для улучшения самочувствия, в то время как большая трансформация, несмотря на внутренний конфликт, способна привести к более значительному личностному росту.

Нейромеханизмы эстетического переживания

В обзоре также разбирается модель «эстетической триады», разработанная неврологом Аняном Чаттерджи и психологом Ошином Вартаняном. Модель включает сенсомоторную, эмоционально-оценочную и смысловую системы мозга. Сенсорно-моторная система воспринимает такие особенности, как цвет или движение. Эмоционально-оценочная система отвечает за чувство вознаграждения и симпатии. А система знания-смысла вовлекает наши текущий знания и личный опыт, позволяя находить значимость в произведении.

Именно последняя система превращает произведение искусства из простого объекта в глубокий личный опыт. Эдвард Вессел называет это «удовольствием от понимания». Его исследования показывают, что при взаимодействии с визуальным искусством — живописью, архитектурой, скульптурой — активируется как раз сеть пассивного режима работы мозга, которая обычно активна, когда мы сосредоточены на внутреннем мире: мечтаем, строим планы или занимаемся самоанализом. Вессел обнаружил, что в редкие моменты эстетического переживания могут быть активны одновременно и система внешнего внимания, и сеть пассивного режима. Более того, такое состояние может предрасполагать к творческому вдохновению.

Эта вовлечённость системы самоанализа объясняет, почему наши реакции на искусство столь субъективны. Чтобы доказать это, Вессел с коллегами с помощью искусственного интеллекта создавали произведения искусства, персонализированные под жизненный опыт и интересы участников. Оказалось, что люди оценивали «свои» работы как более эстетически привлекательные. Когда искусство резонирует с нашим самоконструктом, оно становится картой для путешествия вглубь себя.

Но искусство — это не только зеркало, но и окно в мир художника. Пеловски выяснил, что зрители часто испытывают эмоции, сходные с теми, что чувствовал художник в процессе создания работы, даже если он не ставил целью их передать. Это совпадение эмоционального состояния, это «проживание» чувств автора ведёт к более глубокому вовлечению и восприятию произведения как более значимого и приятного.

Искусство на службе общества

Посещение музеев и театров — это часто социальный опыт, и в современном мире, где нарастает проблема одиночества, искусство может выступать катализатором социальных связей. Исследования показывают, что когда посетители музея обсуждают произведения вместе, их чувство благополучия и социальной взаимосвязанности выше, чем у тех, кто молча рассматривает те же работы бок о бок.

Искусство также может быть инструментом формирования просоциальных установок. Хотя эффект не всегда долговечен. Например, после просмотра инсталляции о принятии беженцев у людей повышались эмпатия и просоциальные мысли, но этот эффект сохранялся лишь около дня. В то же время Эллен Виннер, профессор-эмерит Бостонского колледжа, обнаружила, что чтение литературного мемуара незарегистрированного иммигранта вызывало значительно большую эмпатию к иммигрантам, чем новостной репортаж, особенно у изначально не симпатизирующей группы, и этот эффект в некоторых случаях длился до месяца.

Ключ к обузданию искусства для общественного блага может лежать в создании правильного контекста. Чаттерджи выяснил, что люди обычно предпочитают искусство своей культуры. Он и его коллеги показали участникам из Северной Америки и Индии изображения произведений изобразительного искусства из каждого из этих регионов, а затем попросили участников оценить красоту, сложность и привлекательность этих работ. Предоставление зрителям информации о содержании, художнике и технике исполнения снизило предвзятое отношение участников к произведениям искусства из их собственной культуры, особенно среди участников из Северной Америки с низким уровнем художественного опыта. «Искусство, если добавить немного контекста, потенциально может стать средством преодоления культурных различий», — говорит он.

Чтобы получить максимальную пользу, важно замедлиться. Одно из часто цитируемых исследований показало, что посетители нью-йоркского Метрополитен-музея в среднем тратят 27,2 секунды на осмотр каждой картины. Чаттерджи, сторонник движения «медленного смотрения», предлагает студентам уделять одному произведению 15 минут, последовательно анализируя его через призму эстетической триады: сенсорные особенности, вызываемые эмоции и пробуждаемые ассоциации. Такой подход способствует более глубокому и осмысленному контакту с искусством.

Идея использовать искусство для улучшения здоровья и благополучия набирает обороты. В Великобритании с 1980-х годов существует практика «социального прописывания», когда врачи рекомендуют пациентам, среди прочего, посещение музеев при депрессии или танцевальные программы при двигательных расстройствах. Пилотные программы в США, например, запущенная в Массачусетсе в 2020 году, также показывают положительные результаты: участники отмечают улучшение самочувствия после предписанных арт-активностей. Сьюзан Мэгзамен отмечает растущий интерес к этому направлению: «Это барабанная дробь, которая звучит всё громче и громче, и набирает обороты».

Однако важно помнить, что традиционные арт-пространства могут казаться пугающими и недоступными для неподготовленного зрителя. Пеловски подчёркивает, что необходимо нормализовать самый широкий спектр реакций на искусство и дать людям понять, что не существует «правильного» способа его воспринимать.

Исследования в области психологии эстетики продолжаются, и учёные уверены, что понимание того, как искусство воздействует на мозг, поможет ответить не только на узкоспециальные вопросы, но и на более общие — о природе человеческого познания и субъективного опыта. Как заключает Вессел, эти переживания — не случайный эволюционный баг, а нечто критически важное для нашего вида.

Публикация завершается информацией о создании Междисциплинарного нейроарт-ресурсного центра для объединения учёных, художников и практиков. Полный текст статьи с ссылками на все научные работы доступен на сайте APA.